Moby, который обожает говорить о себе (видео)

Замечательный музыкант по имени Moby уже 10 июня приедет в Киев с программой в поддержку своего нового, 10-го альбома Destroyed. Накануне очень здорово побольше узнать об этом загадочно-искреннем человеке.

Здравствуй! Чем занимаешься сейчас?

Moby: В основном удовлетворяю свой нарциссизм и помешанность на собственной персоне, целыми днями разговаривая во время интервью о себе и своей музыке. Ездил в Вашингтон на презентацию события National Geographic, и провел несколько часов в галерее, разбирая каждый сантиметр каждой фотографии, что мне действительно очень нравится. А позже отправлюсь на кофе.

Очень детально! Обычно люди говорят: «Ничего особенного – так, туда-сюда…»

Moby: Такой уж я – это странно, но я обожаю говорить о себе с незнакомыми людьми.

Выходит, у тебя много дел. И, судя по твоей работе, ты очень кропотливо и тщательно ко всему относишься – чтобы все было идеально. Интересно было бы взглянуть, как ты расставляешь свои записи в алфавитном порядке.

Moby: Я на самом деле не так уж ужасен. Это по молодости так было – а теперь прошло: мне уже не нужен запредельный порядок, я принимаю хаос с радостью. Так я теперь живу: переехал в Калифорнию, но частично продолжаю обитать в Нью-Йорке, и весь мой крам распределен между этими двумя домами, плюс еще контейнер с вещами в Квинсе. Еще у меня есть очень важный подарок, а где он – я понятия не имею. Хотите знать, какой?

Конечно.


Moby: Все всегда завидуют, когда я рассказываю. Это шляпа, которую мне подарил David Bowie. Внутри нее написано: «Моему другу Моби, с любовью, Дэвид». И вот, я не знаю, где эта шляпа запропастилась. Я знаю, через несколько лет, когда я и думать о ней забуду, она обязательно объявится сама.

Так на ней же наверняка осталась его ДНК! Мы сможем клонировать Боуи!

Moby: Ну да. Я, правда, надеюсь, David Bowie проживет еще 60 лет, и нам не понадобится этого делать.

А ты когда-то надевал эту шляпу?

Moby: Как-то раз надел, но то ли у меня какая-то болезнь, то ли что, - но голова у меня значительно больше, чем у Дэвида Боуи, и я в ней выгляжу, как какой-то цирковой уродец.

Значит, ты теперь по большей части живешь в Лос-Анджелесе. А ведь ты – один из тех, кто непосредственно ассоциируется именно с Нью-Йорком. Почему решил переехать?

Moby: Думаю, я всю жизнь принимал Нью-Йорк слишком уж как фетиш. Я вырос в Коннектикуте, всегда крутился недалеко от города, а когда в конце концов туда переехал – Нью-Йорк стал для меня всем. Даже сама его идея. Это – место крутых групп в кожаных куртках – таких, как The Velvet Underground, это Leonard Cohen и The Chelsea Hotel. Но потом все мое окружение превратилось в наркоманов, брокеров, банкиров… Да и вообще – мне нравится Калифорния. Там тепло зимой. И город такой открытый, и рента невысокая.


Когда смотришь статью из New York Times с фото твоего нового дома, то просто диву даешься – это же восхитительное место.

Moby: Да, я сразу влюбился в этот странноватый старый замок. New York Times сделали хорошие фото – потому что снимали еще до того, как я туда перевез все свое шмотье. Когда он такой – полупустой – то действительно смотрится здорово.

Ты – из тех артистов, которые регулярно общаются с медиа, постоянно на связи он-лайн со своими фанатами. Есть у этого какая-то причина?

Moby: Не знаю, почему я так себя веду, просто мне всегда казалось, что если ты не хочешь о чем-то говорить – значит, ты этого боишься. Я стараюсь максимально честно и откровенно отвечать на все вопросы, которые мне задают, даже если это кого-то обижает.

Считаешь ли ты, что именно такой открытости недостает многим артистам?

Moby: Да, именно так. Все притворяются под стать своим образам: инди-рокеры вечно молоды, рэперы типа такие крутые. Они начинают жить своими образами, а в реальности их жизни совершенно противоположны. Я думаю, что чем отчаяннее пытаешься что-либо скрыть – тем хуже будет, когда оно все равно вылезет наружу. Так что почему бы не говорить все время и обо всем?


Как честность соотносится с твоей манерой писать музыку? Например, твой новый альбом Destroyed?

Moby: Для меня написание музыки – очень личное, и еще – я действительно очень люблю этим заниматься… Иначе с чего бы я вообще это делал, верно? И мне нравится музыка, которую я создаю. Не люблю, когда артисты лукавят и критикуют свои работы. Что до Destroyed – я писал его в гостиничных комнатах, во время своих вечных бессонниц, когда гастролировал по Европе. Мне нравится представлять этот альбом как саундтрек к прогулке по пустому городу перед рассветом.

Ты написал вот уже 10 альбомов в самых разнообразных стилях. Какие у тебя на данный момент отношения с электронной музыкой?

Moby: Интересно сознавать, что по сути большую часть жизни я делал танцевальную музыку – но при этом мое имя явно не из первых, которые приходят на ум при упоминании слов «клуб», «рейв» или «диджей». Помню, подростком я играл в нескольких рок-группах, потом стал диджеить по клубам, и играл все подряд на нью-йоркских вечеринках. И все это время я явно не имел отношения к танцевальной сцене. А началось все, когда я начал слушать группы, вроде New Order, которые меня полностью изменили. С того момента я начал делать если не танцевальную, то, по крайней мере, исключительно электронную музыку.

Насколько за это время танцевальная музыка изменилась, на твой взгляд? Ведь теперь это – большой бизнес.

Moby: Да, я вижу, как она выросла за эти годы, и за этими изменениями интересно наблюдать. Весной я играл диджей-сет на огромном Ultra Music Festival. Это, правда, настоящее сумасшествие – то, сколько людей нынче ходят смотреть на диджеев. Но мне нравится – особенно то, что большинство людей на танцполе намного младше меня самого. И они так здорово реагируют на музыку! Помню, в 80-90-х треки, которые диджей играл в клубе, на расстоянии ста метров уже никто не знал и не узнавал – это был самый настоящий андеграунд. А сейчас слушать диджея может прийти толпа в сотню тысяч людей.